Около двадцати пяти лет назад, когда я был профессором богословия в монастыре Св. Креста в Павии, в этом городе жила высоконравственная замужняя женщина, о которой все, кто ее знал, и, главным образом, монахи говорили только хорошее. Ее звали Иеронимой; она жила в приходе Св. Михаила. Однажды эта женщина месила хлеб, который поручила затем испечь содержателю общественной печи. Он ей принес готовый хлеб и большую лепешку очень странной формы, сделанную из венецианского теста и замешанную на масле, подобно пирогу.

Она отказывалась взять эту лепешку, говоря, что не делала ничего подобного.

“Но, — отвечал содержатель пекарни, — у меня сегодня, кроме вашего, не было другого хлеба. Возьмите эту лепешку; вероятно, у вас плохая память”. Будучи убеждена, добрая женщина приняла лепешку и съела ее с мужем, трехлетней дочерью и служанкой. В следующую ночь, когда они с мужем уснули, она вдруг проснулась от звука, похожего на тихий нежный свист, который ей прошептал на ухо очень внятно: “Был ли вкусен пирог?” Испуганная женщина начала осенять себя крестным знамением и призывать имена Иисуса и Девы Марии.

“Не бойся ничего, — говорил голос, — я не хочу тебе зла; я готов на все, лишь бы тебе понравиться; я пленен твоей красотой, и мое самое большое желание — насладиться твоими объятиями”. В то же время она почувствовала, что кто-то ее поцеловал в щеку, но так легко и нежно, как будто к ней прикоснулся пушок тончайшей ваты. Она сопротивлялась, ничего не отвечая и ограничиваясь многократным повторением священных имен и крестным знамением. Соблазн продолжался около получаса, затем искуситель удалился. Утром женщина пошла к своему духовнику, человеку степенному и умному, который поддержал ее в вере и убедил продолжать мужественное сопротивление, посоветовав запастись несколькими святыми реликвиями. В последующие ночи повторились такие же искушения, с поцелуями, твердо выдержанные женщиной. Утомленная этими тягостными и продолжительными испытаниями, она решилась, по совету своего духовника, обратиться к заклинателям, чтобы испытать, не одержима ли она бесом. Заклинатели, не найдя в ней ничего, что бы указывало на присутствие злого духа, освятили дом, спальню, кровать и повелели инкубу окончить свои домогательства. Но все напрасно! Искушение продолжалось: хитрец делал вид, что умирает от любви, плакал, вздыхал, чтобы смягчить женщину, которая, однако, по милости Божьей, оставалась непобедимой. Тогда инкуб изменил свою тактику: он явился красавице в виде молодого человека, необычайной красоты, с золотистыми кудрявыми волосами, с белокурой бородой, отливающей золотом, с серо-зелеными глазами, волосами, подобными цвету льна, и, чтобы прибавить очарования, в одежде изящного испанца. Он не переставал ей показываться, хотя бы она и находилась в обществе; он, как это делают влюбленные, плакал, посылал ей поцелуи, словом, употреблял всевозможные средства прельщения, чтобы добиться ее благосклонности. Она одна видела и слышала его, для других же он оставался невидимым. Но добрая женщина все же пребывала в удивительной твердости; наконец, через несколько месяцев разъяренный инкуб прибег к другому роду преследования. Сначала он похитил у нее серебряный крест со святыми мощами; потом настала очередь колец и других драгоценностей, которые он похищал, не трогая замка шкатулки. Наконец, он начал ее жестоко бить, и после каждого такого случая на лице ее, руках и теле видны были следы ударов и синяки, которые оставались день, два и вдруг сразу исчезали, тогда как естественные синяки уменьшаются постепенно. Иногда, в то время, как она кормила грудью маленькую дочь, он снимал ребенка у нее с колен и клал его на самый край крыши или прятал куда-нибудь, но никогда не причинял ей никакого вреда. То он переворачивал вверх дном все хозяйство, разбивал горшки, тарелки и другую посуду, и мгновенно
возстанавливал их в прежнем виде. Однажды ночью, когда она спала с мужем, инкуб явился ей в своем обычном состоянии и усиленно умолял ее уступить его желаниям; она сопротивлялась, как всегда. Он удалился взбешенный, но скоро вернулся с огромным грузом каменных плиток, которыми жители Генуи и Лигурии покрывают свои дома. Из этих камней он построил вокруг кровати такую высокую стену, что она достигла вepxa полога, и супруги должны были бы взять лестницу, чтобы выйти оттуда. Впрочем, эта стена была построена без извести; ее разрушили, а камни сложили в угол, где они оставались в продолжение двух дней, а затем исчезли.